…я предмета. Это составляет некое
знание о предмете, в котором мы подчеркиваем поточечное соответствие между
изображением и предметом. Следовательно, вы выделяете концепцию точек. С
помощью телескопов, микроскопов, очень быстрых или очень медленных камер и
так далее этот вид знания посредством соответствия точек может быть
распространен на вещи слишком далекие, слишком маленькие, слишком быстрые,
слишком медленные и так далее для того, чтобы видеть их невооруженных
глазом. Рано или поздно вы придете к выводу, что все, в конечном итоге,
может быть познано в форме отдельных элементов. Это показывает, что
инструменты, основанные на линзе, дали гигантский толчок механистическому
способу мышления - не только в науке, но и во всех фазах жизни.
  Я мог бы спросить: Не разработаны ли какие-либо инструменты, которые бы
сходным образом очевидно указывали на способ мышления, совместимый с
ненарушенной целостностью? Оказывается, таких инструментов несколько.
Начну с описания голографии, изобретенной Деннисом Габором. Название это
основано на двух греческих словах: holo означает "целое", graph -
"писать". Голография пишет целое. С этой точки зрения линзу следовало бы
назвать "мерографией", которая пишет части, а телеграф, я полагаю, пишет
далеко. Этот инструмент зависит еще от одного прибора, который называется
лазером: он производит луч света, в котором световые волны
высокоупоряпочены и регулярны, в отличие от обычного света, где они
довольно хаотичны. Свет от лазера падает на полупосеребренное зеркало.
Часть волн отражается, а часть проходит насквозь и падает на предмет.
Волны, попадающие на предмет, рассеиваются им и рано или поздно достигают
первоначального луча, который отразился в зеркале, и начинается
интерференция, производящая узор из двух наложенных друг на друга волн.
Это очень сложный узор, и его можно сфотографировать, фотография эта пока
совершенна не похожа на предмет. Она может быть вообще невидима, она может
выглядеть как смутный непонятный орнамент. Но если сквозь нее послать
сходный лазерный луч, она начнет производить волны, сходные с теми,
которые отражались от объекта, и если вы поместите свой глаз в нужное
место, то получите изображение предмета, которое очевидно будет
располагаться за голограммой и казаться трехмерным. Можно будет сдвигаться
и рассматривать его с разных углов как сквозь окно размерами с луч.
  Дело в том, что каждая часть голограммы - изображение всего предмета. Это
тот род знания, который является не поточечным соответствием, но
соответствием иного вида. Кстати, если вы будете использовать только часть
голограммы, у вас все равно получится изображение целого предмета, но оно
будет менее подробным, и вы сможете рассматривать его с ограниченного
количества углов. Чем больше голограммы вы используете, тем больше
предмета можно видеть и тем более точно его можно видеть. Следовательно,
каждая часть содержит информацию о целом предмете. В этой новой форме
знания информация о целом свернута в каждой части изображения. Я могу
предварительно показать вам идею свернутости таким образом: представьте
себе лист бумаги, сложите его в несколько раз и, скажем, понавтыкайте в
него булавок, порежьте его, а потом разверните - и у вас получится узор в
целом. В некотором смысле голография делает то же самое.
  Конечно, в данном примере фотография - лишь статическая запись света,
который является движением волн. Действительность, которая непосредственно
записывается, - это само движение, в котором информация о целом предмете
динамически свернута в каждой части пространства, а потом развернута в
изображении. Сходный принцип свернутости и развернутости можно наблюдать в
широком спектре опыта. Например, свет из всех частей комнаты содержит
информацию обо всей комнате и, в некотором роде, свертывает ее в этом
крохотном участке, который проходит через зрачок вашего глаза,
развертывается линзой, и нервная система - мозг - и каким-то образом
сознание производят ощущение целой комнаты, развернутой так, как мы на
самом деле не понимаем. Но вся комната развернута в каждой своей части.
Это крайне важно, поскольку иначе мы не смогли бы понять, что есть
комната; факт тот, что существует целая комната, и мы видим целую комнату
по каждой ее части. Свет, проникающий в телескоп, сходным образом
свертывает информацию обе всей вселенной пространства и времени. И, говоря
более общо, движения всевозможных волн свертывают целое в каждой части
вселенной.
  Этот принцип свертывания и развертывания можно наблюдать и в более
знакомом контексте. Например, информация, из которой формируется
телевизионное изображение, свернута в радиоволне, которая переносит ее как
сигнал. Функция телевизионного приемника - лишь развернуть эту информацию
и продемонстрировать ее на экране. "Демонстрировать" - тоже означает
"развертывать", но - с целью показа чего-либо, а не ради самого действия.
Это особенно ясно в более старых телевизорах, в которых присутствовала
регулировка синхронизации, поэтому когда настройка сбивалась, можно было
видеть, как изображение свертывается, а при подстройке оно развертывалссь
снова.
  В механистическом мировоззрении все эти примеры хорошо известны, но
объясняются лишь тем, что первоначальная реальность - в конечном итоге,
основной набор независимо существующих элементов - частиц и полей, - а
свертывание и развертывание - лишь вторичный аспект. Говорят, что это не
очень важно. Вот что я здесь предлагаю: движение свертывания и
развертывания - в крайней степени первоначальная реальность, а объекты,
сущности, формы и так далее, появляющиеся в этом движении, - вторичны.
  Как такое возможно? Как я уже отметил, квантовая теория показывает, что
так называемые частицы, составляющие материю, также являются волнами,
сходными со световыми. В принципе, можно изготовлять голограммы, используя
лучи электронов, протонов и так далее, как и звуковые волны, - такое
делалось. Ключевой пункт здесь виден в том, что математические законы
квантовой теории, которые могут применяться к этим волнам и,
следовательно, ко всей материи, могут описывать как раз такое движение, в
котором существует непрерывное свертывание целого в каждый участок вместе
с развертыванием каждого участка снова в целое. Хотя это может принимать
множество частных форм - некоторые из них известны, а некоторые - еще
нет, - это движение, насколько мы знаем, универсально. Я назову это
универсальное движение свертывания и развертывания "голодвижением".
  Предложение заключается в том, что голодвижение - это основная
peaльность, по меньшой мере, насколько мы это можем постичь, и что все
сущности, объекты, формы как они обычно видны - это относительно
стабильные независимые и автономные черты голодвижения, точно в такой же
степени, как водоворот - такая черта текущего движения жидкости. Основной
порядок этого движения, следовательно, - свертывание и развертывание.
Поэтому мы смотрим на вселенную в терминах нового порядка, который я
назову "свернутым порядком" или "скрытым порядком" (implicate order).
  Слово implicate и означает "свертывать" - по-латыни, "свертывать внутрь".
В скрытом порядке все свернуто во все. Но важно отметить здесь, что
вселенная целиком, в принципе, свернута в каждую свою часть посредством
активного голодвижения - как и все ее части. Это означает, что
динамическая деятельность - внутренняя и внешняя, - которая
фундаментальна для того, чем является каждая часть, основана на своем
свертывании всего остального, включая вселенную целиком. Но, конечно же,
каждая часть может развертывать остальные в различных степенях и
различными способами. То есть, все они не свернуты в каждой части в равной
степени. Но основной принцип свертывания в целом этим не отрицается.
  Следовательно, свертывание не просто поверхностно или пассивно, но - я
снова подчеркиваю, что каждая часть в фундаментальном смысле внутренне
связана в своей основной деятельности с целым и всеми остальными частями.
Механистическая идея внешней связи как связи фундаментальной,
cледовательно, отвергается. Конечно, такие отношения все-таки
рассматриваются как реальные, но им отводится второстепенное значение. То
есть, из этого мы можем вывести приближения механистического поведения.
Иными словами, порядок мира как структуры вещей, которые в основе своей
внешни по отношению друг к другу, получается вторичным и возникает из
более глубокого скрытого порядка. Порядок элементов, внешних по отношению
друг к другу, будет тогда называться "развернутым порядком" или "явным
порядком".
  Обычный взгляд на вещи, следовательно, переворачивается, и именно так мы
приходим к понятию скрытого порядка. Голография - это, конечно, всего
лишь частный пример скрытого порядка. Ценность его в настоящем контексте
- в том, что он обеспечивает хорошую аналогию того, как именно скрытый
порядок значим для квантового поведения материи. Аналогия эта в
особенности хороша, поскольку, как я уже сказал, законы распространения
тех волн, которые ассоциируются с основными квантовыми законами, также
способны совмещаться с теорией относительностп, а, следовательно, мы
видим, что скрытый порядок способен иметь значительное отношение к обеим
из двух самых фундаментальных теорий современной физики.
  Но разумеется, аналогии, по необходимости, ограничены, поскольку по самой
своей природе они лишь некоторым образом сходны с тем, что представляют, а
с другой стороны - отличны от него. Одно из принципиальных ограничений
голографической аналогии, по крайней мере, так, как она обычно
анализируется, заключается в том, что она неадекватно принимает во
внимание все квантовые свойства рассматриваемых волн. В частности, ей не
удается рассмотреть то, что энергия этих волн существует в виде дискретных
единиц или квантов, называемых фотонами. Обычно их так много, что это не
имеет значения. Но если бы мы хотели быть очень точными, то это было бы
важно. Голографическая аналогия по-прежнему пропускает некоторые
сушностные черты квантовой механики. Чтобы создать точную аналогию,
пришлось бы также использовать современную, релятивистскую квантовую
теорию, а это привело бы к вопросам, слишком абстрактным и сложным, чтобы
их здесь рассматривать. Но смысл аналогий - в том, что они всегда
ограничены, а если бы они не были таковыми, то не отличались бы от самой
вещи. Поэтому мы можем продолжать пользоваться аналогиями, почти подобными
метафорам, чтобы с их помощью достичь того, что имеется в виду.
  Вот еще одна аналогия: думаю, вы все видели компьютерные игры. У вас есть
телевизионный экран, который можно назвать скрытым порядком, поскольку,
как я только что объяснил, из него могут быть развернуты всевозможные
формы в соответствии с тем, что в него поступило. Но если этот экран
соединен с компьютером, то развертывать формы будет компьютер - например,
космические корабли и тому подобное, в соответствии со своей программой, и
вы уже можете видеть, что компьютер развертывает информацию, необходимую
для определения космического корабля. Поэтому здесь имеются два скрытых
порядка: во-первых, скрытый порядок экрана, и во-вторых - то, как
информация свертываются в компьютере. В-третьих, существуют кнопки, на
которые нажимает игрок, а затем у нас есть лицо, которое играет - и это
третий скрытый порядок. Он свертывается далее, поскольку, конечно, на него
влияет то, что происходит на экране, и так далее, по кругу. Поэтому все
три вместе образуют нечто вроде блока. Это так захватывает, что в
некоторых случаях они на самом деле представляют собою блок. Это -
хорошая аналогия того, как работает квантово-механическая теория поля,
поскольку первый скрытый порядок подобен полю, и существует еще
сверхскрытый порядок, организующий поле в дискретные блоки, подобные
частицам. Тем не менее, без этого сверхскрытого порядка поле просто
распространится, не проявляя никаких свойств частицы.
  Возможно привести неопределенное количество исполнительных аналогий, но
вместо этого мне хочется поговорить о более общей важности скрытого
порядка за пределами физики. Вот что я хочу сказать: если вы посмотрите за
пределы физики, то обнаружите, что порядки, сходные вот с этим скрытым
порядком, довольно обыденны в опыте. Фактически, эта идея свертывания -
древняя идея. Она была известна на Востоке издревле.
  Возьмите, к примеру, живое существо, такое, как растение, выросшее из
семени: семя дает очень небольшой вклад в субстанцию полностью выросшего
растения и в энергию, необходимую ему для роста. Те возникают из воздуха,
воды, почвы и солнечного света. В соответствии с современными идеями
генетики, семя обладает информацией, если угодно, в форме ДНК,
передаваемой той материи, из которой, в конце концов, формируется
растение. Мы теперь уже подведены к тому, чтобы применить понятие скрытого
порядка к материи в общем. Мы видим, как она постоянно вновь свертывается
в фон. Вы можете представить себе, что электрон развертывается из этого
фона в какой-то частной позиции, затем свертывается в него снова, а
поблизости развертывается другой и снова свертывается, и еще один, и еще
- и постепенно это начинает походить на след одного электрона. Вы можете
видеть здесь прерывистость, поскольку места развертывания не обязательно
должны быть непрерывными. А вы можете понять, почему из развертывания
могут исходить прерывистость и непрерывность - волнообразные качества.
Итак, мы видим, что неодушевленная материя постоянно воссоздает себя через
свертывание и рарвертывание - повторяет себя, если хотите - в форме
неодушевленной материи. Вот в чем заключается предположение. А теперь, с
дальнейшей информацией от семени, она развертывается, чтобы создать вместо
этого растение, которое затем сможет произвести семена для новых растений.
Можете взглянуть на это как на продолжительный процесс развертывания,
который может модифицироваться новыми приказами, поступающими от
генетической структуры с тем, чтобы он развертывался в значительно более
отличное существо.
  Давайте теперь перейдем к обсуждению сознания и примем, что в него мы
включаем мысль, чувство, желание, волю, побуждение к действию и
неопределенный набор дальнейших черт, таких как осознание; некоторые из
них мы обсудим дальше. Вопрос таков: Находим ли мы скрытый порядок в
сознании? Чтобы ответить на него, мне сначала придется рассмотреть процесс
мышления. При описании этого процесса мы можем ссылаться на мысли,
являющиеся подразумеваемыми. Слово "подразумеваемый" (implicit) имеет
одинаковый корень со словом "скрытый" (implicate), а это предполагает, что
данная мысль может каким-то образом содержать другие мысли, помимо тех,
что выражает; то есть, она свертывает. Это подразумеваемое может в
некоторых случаях быть эквивалентом ограничения или интерференции, если
оно подчиняется правилам логики. Но это лишь особый случай
подразумеваемого, когда его дорожка регулярна. Подразумеваемые могут
производить весьма регулярные дорожки или, наоборот, очень нерегулярные -
так, что могут получаться скачки мысли и так далее. Поэтому
подразумеваемое обладает более широким спектром значений - от простой
ассоциации до ощущения, что одно с другим связано, и до молчаливого,
невысказанного убеждения, поддерживающего мысль, которая подразумевается.
Все это может расцениваться как свернутое в рассматриваемой мысли и
способное возникнуть из нее посредством развертывания.
  Здесь я мог бы добавить, что язык, сущностно необходимый для передачи
мысли и ее точного определения, тоже может рассматриваться как скрытый
порядок. В конце концов, слово - лишь знак или символ, очень мало что
значащий сам по себе. Более важно его значение. Говоря в общем, оно
определяется только гораздо более крупным, всеобъемлющим контекстом.
Например, на значение данного слова могут влиять другие наборы слов,
расположенных не только близко от него, но и довольно далеко, а это
предполагает, что значение каждого слова и, на самом деле, каждой
комбинации слов, как, например, предложения или абзаца, в конечном итоге
развертывается в целое содержание, которое и передается. Такое понятие еще
сильнее предполагается тем фактом, что часто можно почувствовать, как
целая последовательность слов, кажется, вытекает из одиночного мгновенного
намерения без необходимости сознательного выбора их порядка - в сущности,
как будто их развернули из чего-то, что уже было заложено в этом
намерении.
  Вот еще один интересный пример. Дело в том, что мы можем, совершенно не
копаясь в памяти, почувствовать, общеупотребительно слово в языке или нет.
Так, отглагольные cущecтвитeльныe, например, alternation (чередование),
обычно имеют общеупотребительные глаголы, соотносящиеся с ними, вроде to
alternate. Но мы немедленно ошущаем, что в определенных случаях этого не
происходит. Например, alteration (переделка) не имеет такой соотнесенной
формы - to alterate. Не нужно рыться в памяти, чтобы это установить.
Значит, это предполагает, что некоторые черты этого языка так и свернуты в
целом, хотя это не обязательно объясняет их все.
  Непосрепственная доступность этого знания, следовательно, предполагает,
что вы можете мыслить о всеобщности данного языка как неделимого целого,
из которого развертываются все различные слова и их потенциальные
значения. Следовательно, можно с уверенностью предполагать, что мысль и
язык образуют скрытый порядок. Но они, к тому же свертывают в себе
чувства, и, наоборот, чувства свертывают мысль. Язык, как видите, скрыт в
чувствах, мыслях и словах. Мысль об опасности развертывается в чувство
страха, которое развертывается в слова, передающие это чувство, ведущие к
дальнейшим мыслям, и вы можете видеть все это взаимное свертывание.
  Мысли и чувства также свертывают в себя намерения. Те оттачиваются до
определенното желания и намерения сделать что-то. Намерение, желание и
стремление развертываются в большее количество действия, которое, при
необходимости, будет включать себя больше мысли. Поэтому все аспекты
разума являют себя как свертывающие друг друга и трансформирующиеся друг в
друга посредством свертырания и развертывания. Следовательно, у нас
получается взгляд, при котором разум не расценивается как дуалистически
или множестренно разломленный на независимо существующие функции или
элементы, такие как мысль и чувство, поскольку в свертывании каждый аспект
связан с другими внутренне, а не внешне.
  Если вы внимательны, то заметите довольно много других вещей, указывающих
на это свертывание. Мне бы хотелось предложить вам обратиться к слушанию
музыки. Ваше внимание показывает, что пока играется любая данная нота,
несколько предыдущих нот все еще присутствуют в вашем осознании как нечто
вроде немедленного отзвука эха или реверберации. Это следует отличать от
памяти, которая припоминает или восстанавливает что-то из более
постоянного хранилища. Вспоминание нот через минуту времени не
воспринимается как музыка, и большая часть музыки в таком случае теряется.
Ноты каким-то образом должны быть представлены вместе. Можно ощущать, что
каждая нота, когда она начинает гаснуть и превращаться в уменьшающуюся
последовательность отзвуков эха, каким-то образом cвepтывaeтcя в различные
аспекты сознания, включая эмоции, разного рода ассоциации, импульсы к
движению и так далее. Я здесь предполагаю, что это может рассматриваться
как некий скрытый порядок. Иными словами, можно ощущать со-присутствие
отзвуков эха и иные производные нескольких нот в разных степенях
свернутости. Это сходно со структурой свертывания в голографии многих волн
в одну. Суть здесь в том, что одновременное со-присутствие нескольких нот
и, возможно, в некотором смысле даже весьма отдаленных - ведет свое
происхождение от ощущения текущего движения темы, которое вместе с
сохранением ее сущностной идентичности объясняет, почему ноты, следующие
друг за другом, только через длительные интервалы в общем и целом не
передают ни ощущения текущего движения, ни сохраняют идентичность темы.
  Вот еще один пример, приведенных Майклом Полани, - езда на велосипеде.
Для того, чтобы устойчиво удерживать вертикальное положение, нужно
сворачивать в ту сторону, куда падаете. Полани указал, что простой,
расчет, основанный на законах физики, показывает, что если на велосипеде
ехать правильно, его угол наклона и угол, на который поворачивается
колесо, передаются определенной формулой. Но, конечно же, любые попытки
следовать этой формуле помешают в действительности ездить на велосипеде.
Ключевое значение имеет то, что получающееся общее движение,
приблизительно воплощающее эту формулу, является результатом совершенно
иного уровня деятельности, вовлекающей в себя мышцы, нервы и мозг. Она
крайне сложна и тонка, и очевидно, что невозможно описать ее никаким явным
способом. Полани назвал это "невысказанным знанием" - в отличие от знания
явного. Мне бы хотелось предположить, что это может расцениваться как
некий скрытый порядок, развертывающийся в явный порядок движения
велосипеда, как оно описывается формулой. Закон явного порядка,
следовательно, проявляется как абстракция того, что в действительности
есть определенная черта более обширного скрытого порядка.
  Очевидно, что этот вид невысказанного знания весьма важен в каждой фазе
жизни. Фактически, без этого невысказанного знания обычное знание не имело
бы значения. Фактически, когда мы говорим, большая часть значения скрыта
или невысказана. Как и действие, вытекающее из этого, скрыто или
невысказано. Фактически, даже для того, чтобы говорить или думать - хотя
мышление может быть явным, поскольку формирует образы, - действительная
деятельность мышления должна быть невысказанной. Вы не можете сказать, как
вы это делаете. Если вы хотите пройтись по комнате, вы не можете сказать,
как это получается, правильно? Оно развертывается невысказанно.
  На основании всего этого я бы, следовательно, предложил для будущего
обсуждения понятие о том, что и разум, и материя находятся, в конечном
итоге, в скрытых порядках, и что во всех случаях явные порядки проявляются
как относительно автономные, раздельные и независимые объекты, сущность и
формы, развертывающиеся из скрытых порядков. Это означает, что открывается
путь для мировоззрения, в котором разум и материя могут быть
последовательно связаны друг с другом безо всякой редукционистской
позиции.
  Здесь мы скажем, что как разум, так и материя обладают реальностью, или,
возможно, что они оба возникают из некой более великой общей почвы или же,
возможно, что они, на самом деле, не сильно друг от друга отличаются.
Возможно, они сплетаются воедино. Основная мысль, однако, вот в чем:
поскольку между собой они имеют общий скрытый порядок, то между ними можно
установить рационально постижимые отношения. Таким образом, мы можем
оставить открытой возможность признания различий, которые могут быть
найдены между ментальной и материальной сторонами, не впадая в дуализм.
  Этот вопрос - о соотношении разума и материи - долго озадачивал тех, кто
серьезно погружался в него. Декарт дал особенно ясную и четкую
формулировку трудностей. Он считал материю протяженной субстанцией - то
есть, существующей распределенной в пространстве в форме отдельных
объектов. О разуме он говорил в терминах мыслящей субстанции, которая не
отдельна и не протяженна, - то есть, мысли о четких объектах сами по себе
не распределены. Видите, мы можем производить ясные и четкие мысли, но они
все же не существуют как отдельные и протяженные элементы ни в каком виде
пространства.
  Декарт чувствовал, что две субстанции настолько различны, что
сформулировать их отношения ясно никак не возможно. Проблему того, как они
взаимосвязаны, следовало решать введением Бога, создавшего их обе, который
таким образом является почвой для их связи: то есть, Бог вкладывает ясные
и отчетливые мысли в наши разумы, которые могут правильно соотноситься с
отдельными объектами пространства. Также он думал, что, возможно, разум и
материю соединяет шишковидная железа, но это было не очень
последовательно, поскольку он лишь переложил проблему на шишковидную
железу и не сказал, как она может это сделать - соединить две разные
вещи.
  Со времени Декарта идея, что проблемы такого рода могут быть решены
воззванием к действиям Бога, была отброшена. Но, в общем и целом, те, кто
придерживается картезианской дуалъности разума-материи, не заметили, что
проблема того, как они связаны, все-таки осталась нерешенной. Или же,
возможно, заметили это, но в большей или меньшей степени проблему отложили
в сторону.
  Скрытый порядок предлагает возможное решение этого картезианского
дуализма, который за все эти века проник в большую часть человеческого
мышления. Вместо того, чтобы говорить, что существует два порядка - явный
порядок протяженной структуры и нечто вроде скрытого порядка мышления, -
мы предполагаем, в значительной мере основываясь на понимании новейших
разработок в физике, что материя тоже такова. И если бы мы pасширили это и
сказали, что таковы мозговая материя и нервная материя, то, возможо, в
некотором смысле разум и материя переплетаются. И, возможно, нечто
аналогичное разуму может существовать и в неодушевленной материи, по
крайней мере, скрыто - точно так же, как жизнь скрыто подразумевается в
неживой материи. Когда ей дают семя, она вместо этого формирует живую
материю.
  И разум каким-то образом скрыт в неодушевленной материи. При должных
условиях он развертывается и формирует живые существа, которые даже могут
обладать сознанием. А это может навести нас на мысль - и мы в это
углубимся, - что ментальная и материальная - это две стороны одной
реальности.
  Разделение между разумом и материей или наблюдателем и наблюдаемым
повлекло за собой очень серьезные последствия для попыток увидеть, что мир
- это целое, поскольку даже если вы думаете о целостности, то вы думаете
о наблюдателе, который смотрит на эту целостность, и вот само это уже
создает разделение. Поэтому целое начинает разламываться, потому что вы
идентифицируете себя с одной его частью, а там существует и другая часть,
с которой вы не идентифицированы, - вот целое и расколото надвое. А затем
оно раскалывается и далее, поскольку существует множество наблюдателей, и
каждый наблюдатель - внешний объект по отношению ко всем остальным.
Множество частей, полученных таким способом, взаимосвязано, и приходится
еще больше раскалывать вещи для того, чтобы понять их связи. Поэтому
скрытый порядок может быть важным как способ видения того, как можно
справиться с данной конкретной проблемой.
  Но позвольте мне подчеркнуть, что наличие подхода целостности не означает,
что мы сможем захватить цельность существования в наши концепции и знание.
Это скорее означает, что, во-первых, мы понимаем эту всеобщность как
ненарушенное и единое целое, в котором возникают относительно автономные
объекты и формы. А во-вторых, это означает, что поскольку целостность
постигается с помощью скрытого порядка, отношения между различными частями
или под-целыми, в конечном итоге, внутренни. К этой мысли нас приводит
также органистическая точка зрения; но, как я сказал, никак нельзя
исключить возможности того, что организмы обладают механистической базой в
их предположительных составляющих частицах. Если же мы скажем, что сами
частицы не имеют механистической основы, то почему она должна быть у
организмов? Было бы странным говорить, что частицы физики механистичны, но
как только они начинают создавать организмы, то становятся механистичными.
  Здесь важно помнить, что целое и его части - соотносительные категории,
что одно подразумевает дpyroе. Нечто может быть частью, только если
существует целое, частью которого оно может быть. Чтобы понять это
соотношение целого и частей, я хочу вернуться к понятию голодвижения.
Внутри голодвижения, как я сказал, каждая часть возникает, будучи
относительно независимым, автономным и стабильным под-целым, и получается
так благодаря особому способу, которым она активно свертывает целое и,
следовательно, все остальные части. Ее фундаментальные качества и
деятельность, как внутренняя, так и внешняя, сущностно важны для того, чем
она является, и таким образом понимаются как в основе своей определенные
во внутреннем отношении, а не в изоляции и внешнем отношении.
  Это внутреннее отношение наиболее непосредственно испытывается в сознании.
Содержание сознания каждого человеческого существа - это, очевидно,
свертывание всеобщности существования, физического и ментального,
внутреннего и внешнего. Это свертывание активно в том смысле, что оно
фундаментальным образом входит в ту деятельность, которая сущностно важна
для того, чем является человек. В соответствии с содержанием своего
сознания он действует, правильно ли это или неправильно. Каждое
человеческое существо, следовательно, связано со всеобщностью, включая
природу и все человечество. Oнo, следовательно, также внутренне связано с
другими человеческими существами. Насколько тесна эта связь, еще предстоит
исследовать. Далее я скажу, что квантовая теория подразумевает, что в
конечном итоге отношение части и целого - материи вообще - понимается
сходным образом.
  И, вероятно, мне следует здесь добавить, что в каждом под-целом существует
опрелеленное качество, которое не появляется из частей, но помогает
организовать эти части. Поэтому скрытый порядок не отрицает значения
частей или под-целых, но, скорее, относится к ним по-своему как к
относительно стабильным, независимым и автономным. Целостность
рассматривается как первоначальная, в то время как части - вторичны в
смысле того, чем они являются, и то, что они делают, может быть понято
только в свете целого.
  Я мог бы подытожить это в таком принципе: Целостность целого и частей.
  И в противоположном принципе: Частичность частей и целого.
  Оба эти принципа имеют место. Но я сделаю допущение: Необходимость
выделить целостность целого и частей.
  Допушение это необходимо, поскольку нам следует быть осторожными и не
допускать целостности слишком сильно, иначе мы просто создадим оппозицию
чему-то, что совершенно действительно, а именно - механицизму в
ограниченной области. Разница не в том, включены ли части, а в том, чему
дается первоначальное ударение. Это скорее похоже на музыкальную
композицию, где все значение целиком зависит от того, какая тема играет
основную или преобладающую роль, а какая - подчиненную или
второстепенную. Это основная черта связи на метафизическом уровне. До
некоторой степени это форма искусстра. Вы не можете получить точной связи
- она скрытая или невысказанная, в зависимости от того, что передается.
И, следовательно, форма, в которой она осуществляется, имеет
первостепенное значение. Форма должна соответствовать содержанию.
  Существует опасность в том, чтобы видеть механицизм только разрушительным
и говорить, что мы должны обсуждать только целое. Ибо это тоже частичный
взгляд и, фактически, просто еше одна форма механицизма. Поэтому мы лишь
спрашиваем: Что именно мы, в конце концов, подчеркиваем? Но, конечно, если
вы не хотите заниматься метафизикой, которая является воззрением на
природу реальности в целом, то вам не нужно подчеркивать ни один из
принципов. Вы скажете, что собираетесь просто принять два эти принципа за
практические и применять их, где бы вы ни считали это подходящим. Тогда
они становятся максимами, могущими применяться тут или там. Вы выбираете
свою максиму в соответствии с тем, где она срабатывает. Однако, по мере
продвижения мы увидим, что такое отношение не может поддерживаться
неопределенно долго, и что в конечном итоге нам придется столкнуться с
одним из этих принципов как с основной темой, а со вторым - как с
подчиненной.
  Этот подход целостности мог бы помочь завершить далеко заводящую и
всепроникающую фрагментацию, возникающую из механистического
мировоззрения. Дальнейшее понимание природы такой фрагментации можно
получить, спросив, какова разница в значении слов "часть" и "фрагмент".
Часть, как я сказал, - механическая ли, органическая - внутренне связана
с целым, для фрагмента же это не так. Как указывает латинский корень, и
как видно из родственного английского слова fragile (хрупкий),
"фрагментировать" - это ломать или разбивать. Ударить по часам молотком
- значит, произвести не части, а фрагменты, разделенные так, что они
перестают быть значимо связанными со структурой часов. Если вы разрежете
тушу животного, как в мясной лавке, то по… Продолжение »